На этом уровне было очень тихо. Неестественно тихо. Казалось, что веками ничего не нарушало холодного покоя серых, гнетущих комнат, и никто не беспокоил клубящуюся в них темноту.
Пока, наконец, где-то вдалеке не раздался шаркающий шаг. Еле слышный, он все равно эхом раздался по пустым залам, сотни раз отразившись от бесчисленных стен.
Макс неловко пробирался сквозь звенящую черноту, слепо нащупывая путь. Он то и дело спотыкался об обломки бетона, цеплялся штанинами за торчащую арматуру, и постоянно задыхался в облаках пыли, поднимаемой его же собственными шагами. Свет от фонарика совсем потускнел, и теперь являлся не более чем насмешкой над отчаянными потугами хоть как-то разогнать мрак вокруг.
«Эхх, тоска…» – Протянул скиталец, понуро укладывая бесполезный прибор в рюкзак. Эмоции так и подначивали в ярости разбить его об пол, но Макс хорошо знал, что найти батарейки в этих забытых Богом местах было куда проще, чем полноценный новый фонарик.
Вдох, выдох. Взгляд забегал по сторонам, нервно стараясь выцепить очертания хоть чего-то из бесконечной темноты. Бесцветная пустота перед глазами тяжело давила на разум, постепенно вырывая из головы последние крупицы здравомыслия. Пара глотков миндальной воды освежила мысли, и Макс встряхнул головой, сбрасывая наваждение. Нельзя поддаваться, он должен быть сильным – иначе не выбраться. Закинув рюкзак за спину, путник отправился дальше, мрачно хмурясь в попытках придумать хоть какой-нибудь план.
– Так ты будешь ходить?
Макс резко вскинул голову. Джентльмен в котелке, сидящий напротив него, нетерпеливо поглядывал на таймер, установленный возле шахматной доски. Парень, растерянно оглянувшись по сторонам, наконец издал виноватый смешок, неловко почесывая голову:
– А, да… Прости, я что-то отвлекся.
Кабаре утопало в предзакатных лучах летнего солнца. Кто-то из посетителей уже собирался домой, но Макс со своим спутником планировали отдыхать тут всю ночь напролёт – к чему сон, когда в крови кипит жизнь, а душа жаждет развлечений? Лёгкая мелодия мерно ласкала слух, компании запоздалых гуляк постепенно занимали свободные столики. Ноги, правда, слегка побаливали от долгой прогулки, но то была приятная, мягкая боль – такая же ненавязчивая, как и вся атмосфера вечера.
Официанты так и порхали по помещению, принимая бесчисленные заказы веселеющих гостей. Джентльмен, лёгким щелчком пальцев подманив миловидную девушку с подносом, ласково обратился к ней.
– Принесите бутылочку «Баскарлоны», будьте так добры.
Макс лишь одобрительно покивал головой – немного хорошего вина точно не повредит времяпрепровождению.
«Дамы и господа, прошу внимания!» – Раздалось с небольшой сцены. Там стоял управляющий, разодетый в цветастые одежды, с широкой, ослепительной улыбкой на лице. – «Мы с великим удовольствием готовы представить вам нашу новую артистку – она так молода, но мы точно уверены, вы её полюбите!» – Управляющий встретился взглядом с Максом, и того пробил холодный пот. Казалось, ничего страшного не происходило, но ощущение было такое, словно кто-то резко выдохнул бедняге в затылок. – «Прошу!»
– Какая удача, успели прямо к выступлению! – Пробормотал парень, с неуверенным смешком покосившись на своего спутника. Как его зовут? Почему он не может вспомнить его имени? Почему он не может вспомнить даже его лица? Он ведь прямо тут, перед ним – но вместо привычных черт в глазах стоит какое-то марево, бессмысленная мешанина красок и форм. Он что, уже успел напиться?
– Всё благодаря тебе. – Сдержанно ответил спутник, оборачиваясь к сцене. Макс же напряженно вглядывался в товарища. Чертовщина какая-то. Он был уверен, что они вдвоем еще днем запланировали прогуляться, потом до вечера таскались по улицам, и, наконец, пришли сюда… Но не мог вспомнить ничего подобного. Странное чувство, но стоит ли портить вечер своими домыслами? Нет. Ничего, глоток благородного напитка прогонит прочь все неприятные мысли.
Под лёгкий шорох платья артистка появилась на сцене. Каждый шаг её был изящен, каждое движение утонченно… Она выглядела так прекрасно в свете софитов, но, почему-то, никто в зале не аплодировал, и неуверенные хлопки Макса потонули в тишине.
Он споткнулся об очередной кусок арматуры. Тихо ругнувшись, путешественник согнулся пополам и сжал пальцами ушибленную ногу. Сколь он уже блуждает здесь? Секунды сливались в минуты, минуты в часы, и время текло мучительно медленно, словно черный поток жидкого гудрона. С тяжелым вздохом парень опустился на холодный бетон пола, и прижался к стене. Нужно было хоть немного передохнуть – пусть тут и не ощущалось безопасности, за всё время Макс еще не встретил в коридорах ни единой живой души. Вообще никого – только мертвая тишина, и безучастная пустота темных комнат. Атмосфера давила тяжким грузом, хотелось кричать, вопить о помощи, стучать по стенам и рвать волосы на голове. Однако, он должен был держаться. Здравый смысл оставался единственной надеждой на спасение, и его необходимо было удерживать из последних сил. Трясущимися руками Макс скрутил крышку, и вновь припал губами к бутылке с драгоценной водой.
Бархатный вкус вина ласкал язык, но внезапный оклик отвлек Макса. Он посмотрел за соседний столик, где, слегка вытянувшись в его сторону, сидел одетый с иголочки джентльмен в забавном котелке. Перед ним на столе стояла шахматная доска, с полным набором фигур – кроме двух.
– Премного извиняюсь за беспокойство, но вы не видели тут пешку и ферзя?
– Что?.. – Макс удивленно захлопал глазами. Зачем вообще этот человек притащил сюда шахматы? И эта доска… Разве шахматная доска может быть полностью красной?
– Ну как же? Все пара фигур, ла-мур… – Певуче ответил незнакомец.
«Прошу!» – Громкий возглас со сцены заставил парня подскочить на своем кресле, чуть не сбив бокал с вином на холодный бетонный пол.
Осколки стекла хрустнули под ботинком, и Макс испуганно замер, вглядываясь в черные пасти дверных проёмов – мало ли, кто или что могло его услышать. Однако, ни через пять, ни через десять минут никто не выпрыгнул из мрака, пытаясь сожрать несчастного путника. Эхо от хруста давно потонуло в глубине коридоров, и теперь лишь сдавленное дыхание Макса нарушало покой этого места.
Приподняв ногу, он попытался разглядеть, на что наступил, в бледном свете телефона. Разбитый вдребезги бокал, покрытый темными засохшими пятнами. Не желая даже думать, что это может быть, парень сглотнул и ускорил шаг, толком не понимая, куда конкретно идёт. Он просто слепо верил, что двигаться вперёд в его случае – лучше, чем оставаться на месте, медленно теряя рассудок в ожидании спасения. Он не такой, нет, он будет бороться!
Но тут Макс резко остановился, как вкопанный. Что-то нарушило тишину. Еле слышное, возможно, просто игра воображения… Словно чей-то знакомый голос позвал его откуда-то из-за спины. Чей он? Может ли это быть..?
Резкий всплеск оваций чуть не оглушил парня. Гости бурно аплодировали, словно зазывая загадочную актрису на сцену, а он лишь рассеянно вторил этим хлопкам.
И тут она появилась перед ними, в свете софитов, такая прекрасная… Такая молодая. Макс лениво взял бокал в руку, предвкушая прекрасный вечер – и, задумчиво приподняв его в ладони, вгляделся в отражение. Но там были лишь отблески огней зала и силуэты фигур в багровой жидкости.
Парень растерянно моргнул, не понимая, почему разглядывает пустой бокал, а затем неуверенным движением поставил его обратно на стол. Часы на руке показывали половину первого, ещё целая ночь впереди. У него целая жизнь впереди, Макс это знал.
Огни плавно погасли, погружая кабаре в бархатный сумрак, и лишь пара прожекторов продолжали освещать стоящую на сцене девушку. Аккомпанемент затянулся первыми нотами, заполняя воздух благозвучной мелодией, и она начала петь, тягуче, неторопливо:
"…К чему идти домой
Так рано, дорогой?
Сердце есть в каждой
Из фигур, ла-мур…"
Макс резко опустил руку с куском арматуры в кулаке, мгновенно разбив старенькое радио. Оно зашипело, все еще стараясь уловить волны передачи, но через секунду жизнь покинула аппарат, и тот остался лежать на столе грудой бесполезного металлолома. Парню не показалось – он действительно услышал тогда звуки во тьме, но это было лишь старенькое, советских времен радио, покрытое плотным слоем пыли. Оно каким-то образом оказалось в одной из комнат, которые он уже прошёл, но скиталец давно перестал задавать вопросы о логике этого места. И всё же искаженная помехами музыка так чужеродно, так неуместно звучала в этих пустых коридорах, что внушала дикий, животный ужас. Толком не понимая, что делает, он поднял с земли ближайший кусок ржавого металла и прервал это безобразие. Да. Намного лучше. Так тихо…
Макс вдруг инстинктивно сжал кулак, чувствуя, как что-то в нем кольнуло ладонь. Кровь так и стучала в ушах, перекрывая музыку, пока он, тяжело дыша, разглядывал лежащую на руке чёрную пешку. Ох, это, должно быть, та самая, которую искал вежливый господин в котелке!
Хлебнув еще вина из бокала, он обернулся к соседнему столику, но, к своему изумлению, уперся взглядом в стену. Самую обычную глухую стену. Хм… Должно быть, тот джентльмен уже ушёл.
Вновь сев ровно, Макс положил руки на шахматную доску перед собой, нетерпеливо перебирая пальцами по ее крашеному дереву. И как ему играть без единой фигуры? Может, тот молодой человек видел парочку?
Вытянувшись к соседнему столику, он мягко проговорил:
– Премного извиняюсь за беспокойство, но Вы не видели тут пешку и ферзя?
Пешка сделает первый ход, а ферзь – последний. Зачем остальное?
Бокал со звоном лопается прямо в руке. Красная жидкость радостными, сверкающими потоками струится вниз. Ферзь ходит по красным, и падает на ковёр.
«Эх, тоска…» – Протянул Макс, качая головой. Он не хотел бы создавать проблем и портить вечер, но все же лучше подозвать официанта на помощь. Подняв руку, чтобы привлечь внимание миловидной девушки с подносом, парень вдруг обнаружил, что на его ладони нет пальцев. Впрочем, оно и верно – все пальцы на доске, вместо фигур, иначе как играть?
Бессильно опустив раненую руку, несчастный путник в панике рыскал другой в рюкзаке, пытаясь нащупать бинты. Он был так напуган, что и не заметил сначала, как тот кусок арматуры своими острыми сколами рассёк ему ладонь, а при ударе чуть не срезал пальцы подчистую. К счастью, средства первой помощи он всегда таскал с собой, а потому кое-как, трясясь с головы до пят, но обработал и замотал кровоточащий разрез, плотно стянув бинты. Это, конечно, не сильно поможет, но хотя бы даст ему еще немного времени. Вдруг выход уже совсем близко?
Огни плавно погасли, погружая кабаре во мрак. «Да что же это такое?» – Подумал Макс. – «Как теперь официант заметит меня?»
Сделав очередной глоток вина, он сам встал на доску. Дальше – дело техники, хоть и непросто ходить по красным.
Вино течёт по полу, такое сладкое, дурманящее, заливая глаза и путая мысли.
Она была так молода, но он был уверен, что любит её! Какая незадача…
– Что-то желаете? – Миловидная девушка с подносом стояла рядом, с учтивым интересом глядя на Макса. Боже, как же пересохло в горле.
– Да. – С трудом прокашлявшись, выдавил он. – Будьте добры, бокальчик «Баскарлоны».
– Сэр, такого нет в нашем меню.
Стакан лопнул прямо у Макса в руке. Он схватился за руку, вскрикнув от боли, и обратился к официантке, в панике прося дать какую-нибудь салфетку, но она сидела прямо напротив, такая прекрасная, такая молодая… Он были уверен, что любит её. А она все продолжала петь, но вино бурлило, не давая различить слов.
И он бежал. Разрывая одежду об обломки и железки, тяжело ударяясь о бетонные косяки и углы. Тело покрыли бесчисленные гематомы и порезы, ткань пропиталась кровью. Кроссовки слетели с ног, и теперь босые ноги, не замечая боли, бежали прямо по острым осколкам стекла, плотным ковром укрывающим пол. Где выход? Где же выход?! Все не может закончиться так, после всего, что он сделал ради спасения! Весь этот путь не мог быть напрасным!
Проклятые радиоприёмники стояли уже чуть ли не в каждой комнате, и вразнобой играли одну и ту же песню. Эта знакомая мелодия, которую Макс надеялся уже никогда не услышать. Правда, он не был уверен, шла она от приёмников, или ее пели черные силуэты, стоящие по углам? И наконец, впереди, среди всего этого безумия и кромешной тьмы, блеснул свет. Отчаянно возопив, парень бросился туда, что было сил.
«…Ла-Мур» — Раздался из радиоприёмника последний аккорд.
Пять выстрелов раздаются один за другим, пять человек садятся за шахматный стол. Четыре пешки и один ферзь. Ферзь ходит по красным, и вино струится из их глаз, чтобы он мог забрать их за собой.
Макс хватается за голову, сжимая волосы в руках. Единственным источником света в комнате была жужжащая лампа над простым деревянным столом, за которым они все сейчас собрались. Пять стульев, пять гостей, и один-единственный черный пистолет прямо перед ним. Взгляд парня бегает от одного силуэта к другому, в ужасе ожидая, что кто-то бросится вперед и пристрелит его за всё, что он сделал.
Наконец, отчаянно взвыв, Макс хватает пистолет и стреляет в гостя напротив. Вежливый господин в котелке берёт пулю, и, благодарно кивнув простреленной головой, ставит на доску, чтобы сделать ход. А пешки трескаются, пешки вопят от боли и кровоточат, заливая доску в чистый красный цвет.
Они все вместе присаживаются за столик. На дворе тёплая летняя ночь.
Крича и выкрикивая проклятья, он стреляет в одного за другим, и пешки послушно встают на доску.
В этот момент официант приносит новый бокал вина, но Макс в ужасе опрокидывает его. Красная доска. Ферзь ходит по красным. Пешки окружают ферзя, и гости за соседними столиками, улыбаясь, гниют от восхищения.
Тяжело дыша, парень вновь оглядывается вокруг. Нет никакой лампы. Нет никакого пистолета. Никакой доски. Лишь серые стены, гробовая тишина, и Они – темные силуэты, сидящие с ним за столом. Их светящиеся белые глаза сверлят его, не моргая, а жуткие, неестественные улыбки пробивают до холодного пота. И все же… Макс знает их, а они знают его. Значит ли это, что они друзья? Есть только один способ проверить.
Макс медленно встаёт из-за стола, и, достав почти разряженный фонарик, светит на Них. Тени светят в ответ, и парень тихо, еле слышно хихикает, постепенно переходя на слёзы. А затем, резко закричав, в ярости взмахивает фонариком, ударяя по ближайшему силуэту. Короткая вспышка света, звон стекла – и зеркало, разбившись на сотни осколков, падает на бетонный пол. Раздался еще удар, еще и еще, пока стол не опустел. Вот так. Нет никакой доски. Нет никаких гостей. И нет никакого выхода – только Он.
В конце концов, Макс сворачивается на полу, все глубже опускаясь на дно бокала – в ожидании, когда тот перевернется, чтобы выплеснуть содержимое на доску.
Они мыслят, следовательно, он существует.
Но их никогда не было.
Он никогда не был рождён.
Послесловие.
Коля осмотрелся вокруг, с трудом сдерживая рвотные позывы. Четыре трупа, которые он нашёл на третьем уровне, явно появились здесь недавно. Большие рваные раны, следы зубов – скорее всего, бедняг задрали Гончие. Печально, конечно, но довольно обычное дело в этих местах.
Старая шахматная доска, залитая кровью, хрустнула под сапогом. Судя по всему, они разбили тут небольшой лагерь – палатки, плитка с кастрюлей на ней, обертки от снеков. Как они не заметили приближение сущностей? Наивные дураки.
А еще, их, видимо, было пятеро – от огромной лужи крови, образовавшейся на полу, вела вереница багровых следов. Коля уже проверил, куда она вела, но ничего интересного не нашёл. След резко обрывался в одном из многочисленных тёмных углов. Надо полагать, этого выжившего утащил в черноту Улыбающийся.
Коля вновь окинул тошнотворно-печально зрелище взглядом, и, подумав, решил затянуть сигарету. «Эхх… Тоска.» – Протянул он, тяжело вздохнув.
И всё стихло.